Колосс Маруссийский — Генри Миллер.

Боги были соизмеримы с человеком: их создал человеческий дух. Во Франции, как повсюду в Западном мире, эта связь между человеческим и божественным разорвана. Скептицизм и паралич, порожденные этим разрывом, изменившим самую природу человека, объясняют причину неизбежного крушения нашей нынешней цивилизации. Если люди перестают верить, что когда-нибудь станут богами, они непременно станут червями.
Генри Миллер, «Колосс Маруссийский».

Генри Миллер известен своими скандальными книгами о сексе. Читателю, который знаком с Миллером по «Тропику Рака» и «Сексусу», «Колосс Маруссийский» покажется будто бы книгой другого писателя. О сексе здесь нет ни слова, о любви, может быть, пара слов, о женщинах — пол-абзаца. Греция, Греция, Греция — вот что заполняет каждую страницу «Колосса».

Генри Миллер на греческом острове Гидра в 1939 г. Источник фото: ellopos.org

Живший до этого в Париже, Миллер чувствовал, что что-то неуловимо изменилось, и устраивавший его ранее порядок его хаотической жизни перестал ему подходить. Чтобы сменить обстановку, Миллер решил предпринять длительное путешествие в Грецию. Плюсом к этому, он дал самому себе обещание не писать один год. Ни книг, ни статей, ни зарисовок — отдых! Отдых, которого у Миллера еще никогда не было. Да и какой отдых возможен у человека, у которого нет денег и работы? Как написал он в 1934 году:

У меня ни работы, ни сбережений, ни надежд. Я самый счастливый человек в мире.

В Грецию Миллера давно звал его давний друг Лоуренс Даррелл — писатель, брат Джеральда Даррелла. Он там обосновался на Корфу и мог приглашать к себе знакомых совершенно спокойно. Итак, Миллер пакует чемоданы (с одеждой, но без денег, ведь у него есть друзья) и садится на пароход.

Уже на пароходе начинается знакомство Миллера с греками. И с первого же раза они ему нравятся — их страсть к спорам, щедрость, доброжелательность, всего этого во Франции ему не хватало. Почти сразу по прибытии в Афины Миллер плывёт на остров Корфу на пароходе, который не идёт через Коринфский канал, а обплывает почти весь полуостров Пелопоннес, с остановкой в Патре. Неточно, но могу предположить, что маршрут выглядел примерно так:

На Корфу Миллер купается, загорает и отдыхает с Дарреллом и его женой. Потом его маршрут становится путаным, он курсирует между Корфу и Афинами, пока наконец не начинает своё путешествие по полуострову Пелопоннес. Здесь началась самая интересная для меня часть книги. Недавно я тоже путешествовала по Греции, правда, не так долго и без такого размаха, как Миллер, но тоже имела удовольствие пообщаться с греками, и даже подружиться с некоторыми из них. И, конечно, очень и очень захватывает сопоставлять мои впечатления от городов, античных достопримечательностей с впечатлениями автора. 

По сути формат «Колосса Маррусийского» — это тревелог, дневник о путешествии, с впечатлениями и зарисовками. Ожидать захватывающего сюжета не стоит, как и обычно, впрочем, у Миллера. Забавные сценки, перемежающиеся передвижениями автора из одной точки в другую — вот краткая суть книги. Казалось бы, что здесь увлекательного? Но в «Колоссе» Миллер раскрывает свою душу, рассуждает о жизни, о людях. Читая его, мне кажется, будто это мои мысли. Я во многом с ним согласна. Книгу можно разобрать на цитаты и делать демотиваторы с котятками, их хватит не на один десяток лет.

Прилетают самолеты, берут тебя за задницу, поднимают в воздух и выплевывают где-нибудь в Багдаде, Самарканде, Белуджистане, Фесе, Тимбукту, так далеко, насколько у тебя достанет денег. Ныне все эти некогда непостижимые места, одни названия которых завораживают, — плавучие островки в бурном море цивилизации. Ныне это такой же привычный товар, как каучук, олово, перец, кофе, карборунд и так далее. Их жители — это изгои, эксплуатируемые спрутом, чьи щупальца тянутся из Лондона, Парижа, Берлина, Токио, Нью-Йорка, Чикаго до ледяных берегов Исландии и диких просторов Патагонии. Свидетельства этой так называемой цивилизации беспорядочными свалками разбросаны повсюду, куда простираются длинные, скользкие щупальца. По-настоящему никто не стал цивилизованней, ничто не изменилось. Кто-то пользуется ножом и вилкой, вместо того чтобы есть руками; у кого-то в лачуге электричество заменило керосиновую лампу или свечу; у кого-то на полке вместо прежних ружья или мушкета теперь лежат каталоги Сирса-Робака и Священное Писание; кто-то вместо дубины вооружился матово поблескивающим автоматическим револьвером; кто-то расплачивается не раковинами, а деньгами; кто-то обзавелся соломенной шляпой, которая ему ни к чему; у кого-то теперь есть Иисус Христос, а что с Ним делать, он не знает. Но все они — от тех, кто наверху, до тех, кто на дне, — не ведают покоя, удовлетворения, все завистливы и больны душой. Все страдают раком, проказой, сердечной тоской. Самым темным и дебильным предлагают взять в руки винтовку и пойти сражаться за цивилизацию, которая не дала им ничего, кроме страданий и деградации. На языке, которого они не в состоянии понять, громкоговоритель выкрикивает страшные новости о победе и поражении. Это безумный мир, и стоит взглянуть на него лишь немного беспристрастней, он кажется даже еще безумней, чем обычно.

Однако дочитав книгу, у меня возникла пара вопросов. Миллер производит впечатление позёра, который пишет то, что чувствует именно в данный момент, в эту секунду. Парой лет позже, да даже секундой позже, он уже может считать коренным образом иначе и действовать вопреки своим словам. Для начала, по пути в Микены Миллер со своим спутником Кацимбалисом встретили маленького мальчика, который плакал из-за трёх драхм. Их украла у него сестра. И что же делает человек, который жил в нищете почти всю свою жизнь, а ужинать ходил по расписанию к друзьям, потому что у него не было ни су, чтобы купить себе хлеба? Он пишет:

Деньги, деньги... Даже здесь существовала такая вещь, как деньги. Никогда еще слово «деньги» не казалось мне столь нелепым. Как можно думать о такой вещи в этом мире ужаса, красоты и волшебства? Если бы он потерял осла или попугая, я бы еще мог понять. Но три драхмы... я даже представить не мог такой ничтожной суммы, как три драхмы. Не мог поверить, что он плачет. Это была галлюцинация. Пусть стоит там и плачет — дух снова явится и унесет его; он не от мира сего, он аномалия.

Мораль сего опуса предлагаю читателю вынести самому, однако меня это порядком покоробило. Продолжив моё исследование, я также выяснила, что после написания книги Миллер переехал жить в Америку, и там и остался. Чем это меня шокирует? Позвольте цитату автора:

Прогресс был их навязчивой идеей. Больше машин, больше производительности, больше капитала, больше благ — ни о чем другом они не говорили. Я спросил, слыхали ли они, что в Америке миллионы безработных. Они оставили вопрос без внимания. Я спросил, понимают ли они, насколько пуста, беспокойна и ничтожна жизнь американцев со всеми их благами и роскошью, произведенными с помощью машин. Они остались глухи к моему сарказму. <...>Без денег жить невозможно: нужно иметь одежду, хороший дом, радио, автомобиль, теннисную ракетку и прочее, и прочее. Я сказал им, что ничего из этого у меня нет и тем не менее я счастлив, что порвал с Америкой, как раз потому, что все эти вещи ничего для меня не значат.

Подобного рода рассуждениями книга полна. Возникает резонный вопрос, что же подтолкнуло Миллера, так ненавидящего свою родину, всё-таки вернуться туда, сразу после греческого путешествия? Ответ прост: война. Как раз после 1940-го года путешествовать было бы несколько затруднительно, ведь именно в 1940-м году, 28-го октября, Иоаннис Метаксас отказал в проходе в Грецию итальянским войскам Муссолини. По сути, после этого Греция вступила во Вторую мировую войну. Не правда ли, удачно совпало, что с американским паспортом Миллер смог пересечь океан и спокойно жить в собственном доме в живописном местечке Биг-Сур (Калифорния)? Его, конечно, перед этим «попросило» покинуть Грецию посольство, но тем не менее.

Читатель отзыва, возможно, задаётся вопросом, почему это так важно и, в конце концов, когда я напишу, как обычно, просто отзыв на книгу?

Дело в том, что Генри Миллер — мой кумир с давних пор. Ещё в старших классах школы я случайно нашла в книжном «Тропик рака», с которого всё и началось. Эпатажные пассажи о любви, сексе, продажности общества и ничтожности людей — что может привлечь подростка сильней? Однако полезно вспоминать, что реальный человек и герой в книге, пусть и с автобиографическими вставками, это разные личности.

Могу ли я сказать, что разочаровалась в Миллере после «Колосса Маруссийского»? Отчасти. Тем не менее, считаю, что ценности книги это не умаляет. Тонкие наблюдения за людьми, прекрасные, порой больше похожие на галлюцинации, описания природы и развалин, отточенный язык — всё это, как и всегда в книгах Миллера, есть в «Колоссе». Просто тут чуть больше привязки к реальности, чем в других книгах. А описание Миллером амфитеатра Эпидавра — это просто одна большая цитата, но в формат отзыва она уже не помещается. Рекомендую к прочтению, особенно любителям Греции (и Генри Миллера).

Фотография Эпидавра из моего путешествия по Греции, октябрь 2014.

«Колосс Маруссийский», Генри Миллер. «The Colossus of Maroussi», Henry Miller.
Купить книгу на Озоне | в Лабиринте | Купить электронную книгу на английском на Амазоне.
Мой рейтинг: 9 из 10.

Колосс Маруссийский — Генри Миллер. Отрывок.

Ночью Нафплион мрачен и пустынен. Этот город лишился своего замка, подобно Арлю или Авиньону. По сути, Нафплион во многом напоминает провинциальный французский город, особенно ночью. Тут есть военный гарнизон, крепость, дворец, кафедральный собор — и несколько безумных памятников. Есть и мечеть, которую превратили в кинотеатр. Днем Нафплион заполняют бюрократы — адвокаты и судьи, и отчаяние и безысходность тянутся шлейфом за этими кровососами. Крепость и тюрьма господствуют над городом. Воин, тюремщик, священник — вечная троица, которая символизирует наш страх жизни. Мне не нравится Нафплион. Не нравятся провинциальные города. Не нравятся тюрьмы, церкви, крепости, дворцы, библиотеки, музеи или официальные памятники мертвецам.

Источник фото: dorothysgallery.com

#35 - The Song of Achilles by Madeline Miller

https://www.goodreads.com/book/show/11250317-the-song-of-achilles
Amazon
25.10.2013-28.10.2013
Оценка: 6 из 10.

Наверное это первый опыт чтения книги, в которой сюжет - это перекладывание мифов на современный язык. Я читала обычный сборник мифов Древней Греции и на этом все. Тем интересней.
Основу сюжета составляют отношения Ахиллеса и Патрокла. По сути, вся книга - это развитие их отношений, сюжет - лишь канва для этого. Впрочем, кто не знает сюжета Илиады? 
Пара моментов были для меня откровением. Например, то, что миф о пяте Ахиллеса - поздний и не имеет отношения к первоисточнику, если так можно выразиться о сказаниях Гомера. Я все ждала, когда в книге будет упомянута пята, и так и не дождалась. Вот что автор говорит по этому поводу:

Achilles’ most famous myth—his fatally vulnerable heel—is actually a very late story. In the Iliad and Odyssey Achilles isn’t invincible, just extraordinarily gifted in battle. But in the years after Homer, myths began popping up to explain and elaborate upon Achilles’ seeming invincibility. In one popular version, the goddess Thetis dips Achilles in the river Styx to try to make him immortal; it works, everywhere but the place on his heel where she holds him. Since the Iliad and Odyssey were my primary sources of inspiration, and since their interpretation seemed more realistic, I chose to follow the older tradition.

Вторым откровением конечно же стали гомосексуальные отношения между Ахиллесом и Патроклом. Признаюсь прямо, Илиаду я еще не прочитала (но уже добавила в список to read!). Поэтому когда в книге начали появляться эти детали и намеки на дальнейшее развитие событий в этом ключе, я была потрясена.

I handed him the last piece, his helmet, bristling with horsehair, and watched as he fitted it over his ears, leaving only a thin strip of his face open. He leaned towards me, framed by bronze, smelling of sweat and leather and metal. I closed my eyes, felt his lips on mine, the only part of him still soft. Then he was gone.

Ахиллес производит впечатление поверхностного персонажа, чьи мотивы не остаются до конца понятны. Выглядит так, как будто его разрывает то страсть к Патроклу, то желание увековечить себя в памяти людей. 

“We cannot say who will survive the holocaust of memory. Who knows?” He smiles. “Perhaps one day even I will be famous. Perhaps more famous than you.”

При этом когда Патрокл взывает к его здравому смыслу и убеждает его, Ахиллес их игнорирует с самоуверенностью, у которой нет оснований. Когда Патрокл валяется в ногах и умоляет, Ахиллес остается непреклонен. С точки зрения персонажа это выглядит достаточно странно. Либо уж он хочет добиться славы, и тогда будет слушать доводы разума. Либо он любит бесконечно Патрокла (о чем он заявлял) и тогда его сердце должно было бы смягчиться. Но нет, не происходит ни того, ни другого. Другими словами, Ахиллес производит впечатление психопата - в плохом смысле этого слова, а не как Ганнибал Лектор.

Концовка меня разочаровала. Кажется, я это слишком часто пишу. Но в данном случае это обоснованно. И дело не в том, что я хотела хэппи энд с единорогами на радуге. Просто когда такие мелкие, необдуманные действия ведут к life changing последствиям, то хочется биться об стену, особенно учитывая, что был шанс все изменить. Ну и сам финал-финал очень сентиментально написан и не принес никакого удовлетворения. Другие книги автора я бы читать не стала и рекомендовать эту к прочтению тоже не буду.

Читая The Song of Achilles...

Могу сказать, что задумка книги меня привлекает. Переложить мифы Древней Греции на современный язык и представить, как именно они жили. Звучит заманчиво. И все было гладко, до момента начала gay child porn o_o
Во-первых, да, я в курсе, что Древние Греки были шалуны. Но я никогда не встречала в мифах описаний такого рода! Во-вторых, когда это описывается так ярко и реалистично...
Решив погуглить по теме, выяснила, что действительно существует некий вопрос о связи Ахиллеса и Патрокла, но никаких точных данных (как будто они могут быть точными) нету. Пока читаю, смотрю, что будет. Но уже половина книги, и основной экшн так и не начался. Жизнь Ахиллеса будет, судя по всему, недолгой.
English version below.